From 6018c7789494f778487f2888b5bf134d17e350c7 Mon Sep 17 00:00:00 2001 From: Simple_Not <44047940+moonbaseDelta@users.noreply.github.com> Date: Sun, 23 Jul 2023 14:01:37 +1000 Subject: [PATCH] partly preface --- book/src/preface.md | 16 ++++++++++------ 1 file changed, 10 insertions(+), 6 deletions(-) diff --git a/book/src/preface.md b/book/src/preface.md index 2128116..cb54009 100644 --- a/book/src/preface.md +++ b/book/src/preface.md @@ -23,10 +23,9 @@ ---- -> машинный перевод -> перевести судя по всему нужно лишь стилистически, смыслов особых не наблюдается +> частичный перевод -В наше время термин **"нигилизм"** стало слишком избитым. Слишком много было написано на эту тему, и любое чувство безотлагательности, которое когда-то могло передаваться этим словом, притупилось из-за чрезмерной экспозиции. Результатом является голос, испорченный тоскливой фамильярностью и туманной неопределенностью. Тем не менее, немногие другие темы философских дебатов так непосредственно захватывают людей, мало или совсем не интересующихся философскими проблемами, как утверждение нигилизма в его самом «наивном» понимании: существование ничего не стоит. Настоящая книга вызвана убеждением, что в этом, казалось бы, банальном утверждении таятся скрытые глубины, которые еще предстоит озвучить философам, несмотря на обилие ученых книг и статей по этой теме. Хотя философская литература о нигилизме впечатляюще обширна и включает в себя несколько важных работ, из которых я многому научился, мотивом для написания этой книги было убеждение, что что-то фундаментальное философское значение осталось невысказанным и похоронено под научными исследованиями исторических истоков. , современные разветвления и долгосрочные последствия нигилизма. В самом деле, эти аспекты темы были так подробно расписаны, что самый простой способ прояснить цель этой книги — объяснить, чего она не делает. +«Нигилизм» весьма избитый термин. Слишком много о нём написано, и ощущение неотложности, на которое он в своё время указывал, притупилось чрезмерным употреблением в речи. Результат всего этого - затуманенное, полное тоскливой фамильярности слово. Тем не менее, немногие философские темы так захватывают людей далёких от философии, как утверждение нигилизма в его самом «наивном» понимании: существование того не стоит. К созданию этой книги подтолкнуло убеждение, что в таком казалось бы, банальном определении нигилизма всё ещё сокрыты глубины, которые, несмотря на обилие учёных книг и статей, всё ещё не озвучены философами в полной мере. Хотя философская литература о нигилизме впечатляюще обширна, в том числе она включает в себя ряд работ многому меня научивших, мотивом для написания этой книги было убеждение, что нечто имеющее первичную философскую ценность так и осталось невысказанным, оказавшись похороненным под исследованиями исторических истоков, современных ответвлений и долгосрочных последствий нигилизма. В самом деле, эти аспекты темы были так тщательно расписаны, что самый простой способ прояснить цель этой книги — объяснить, чего она не делает. The term ‘nihilism’ has a hackneyed quality. Too much has been written on the topic, and any sense of urgency that the word might once have communicated has been dulled by overexposure. The result is a vocable tainted by dreary over-familiarity and nebulous indeterminacy. Nevertheless, few other topics of philosophical debate exert such an immediate grip on people with little or no interest in the problems of philosophy as the claim of nihilism in its most ‘naive’ acceptation: existence is worthless. This book was spurred by the conviction that this apparently banal assertion harbours hidden depths which have yet to be sounded by philosophers, despite the plethora of learned books and articles on the topic. Although the philosophical literature on nihilism is impressively vast, comprising several important works from which I have learned much, the rationale for writing this book was the conviction that something of fundamental philosophical importance remained unsaid and buried beneath the learned disquisitions on the historical origins, contemporary ramifications, and long-term implications of nihilism. Indeed, these aspects of the topic have been so thoroughly charted that the simplest way to clarify the intent of this book is to explain what it does not do. @@ -36,13 +35,13 @@ The term ‘nihilism’ has a hackneyed quality. Too much has been written on th > перевод частичный > автор тут явно заигрывает со смыслами чтобы не писать скучное перечисление напрямую, вполне вероятно в указанных работах используются те самые формулировки что он тут юзает -Прежде всего, текст не рассматривает нигилзм как расстройство и не даёт от него советов. Но он также не превозносит пафос конечности как барьер от метафизического высокомерия (Critchley 1997) и не прославляет неопределенность интерпретации как долгожданное освобождение от угнетающего универсализма просвещенческого рационализма (Vattimo 1991 и 2004). Он также не пытается восстановить авторитет разума перед лицом скептицизма и иррационализма, защищая платонизм от разрушения хайдеггеровским экзистенциализмом (Rosen 2000), или гегельянство от пращ и стрел французского постструктурализма (Rose 1984). Наконец, он не пытается представить концептуальную генеалогию нигилизма (Cunningham 2002), его критическую предысторию (Gillespie 1996) или синоптический обзор различных ветвей нигилизма в философии и литературе девятнадцатого и двадцатого веков (Souche-Dagues 1996). +Прежде всего, текст не рассматривает нигилзм как расстройство и не даёт от него советов. Но он также не превозносит пафос конечности как барьер от метафизического высокомерия (Critchley 1997) и не прославляет неопределенность интерпретации как долгожданное освобождение от угнетающего универсализма просвещенческого рационализма (Vattimo 1991 и 2004). Он также не пытается восстановить авторитет разума перед лицом скептицизма и иррационализма, защищая платонизм от разрушения хайдеггеровским экзистенциализмом (Rosen 2000), или гегельянство от ударов стрел французского постструктурализма (Rose 1984). Наконец, он не пытается представить концептуальную генеалогию нигилизма (Cunningham 2002), его критическую предысторию (Gillespie 1996) или синоптический обзор различных ветвей нигилизма в философии и литературе девятнадцатого и двадцатого веков (Souche-Dagues 1996). First and foremost, it does not treat nihilism as a disease, requiring diagnosis and the recommendation of an antidote. But neither does it extol the pathos of finitude as a bulwark against metaphysical hubris (Critchley 1997), or celebrate the indeterminacy of interpretation as a welcome liberation from the oppressive universalism of Enlightenment rationalism (Vattimo 1991 & 2004). Nor does it try to reassert the authority of reason in the face of scepticism and irrationalism, whether by defending Platonism from the depredations of Heideggerean existentialism (Rosen 2000), or Hegelianism against the slings and arrows of French post-structuralism (Rose 1984). Lastly, it does not attempt to provide a conceptual genealogy of nihilism (Cunningham 2002), a critical pre-history of the problematic (Gillespie 1996), or a synoptic overview of its various ramifications in nineteenth- and twentieth-century philosophy and literature (Souche-Dagues 1996). --- -> перевод машиной +> перевод очень частичный Книга базируется на двух простых утверждениях. Во-первых, расколдовывание мира, понимаемое как следствие процесса, посредством которого Просвещение разрушило «великую цепь бытия» и испортило «книгу мира», является необходимым следствием неукротимой мощи разума и, следовательно, бодрящим вектором интеллектуальных открытий, а не катастрофическим уменьшением. Работа Джонатана Израэля послужила прямым источником вдохновения для этой идеи, и его авторитетный рассказ о решающей роли философии в том, что, возможно, было самой далеко идущей (и все еще продолжающейся) интеллектуальной революцией за последние две тысячи лет, представляет собой благотворную и столь необходимую коррекцию волны антипросветительского ревизионизма, в которой так много философии двадцатого века было замешано. Расколдовывание мира заслуживает того, чтобы его отмечали как достижение интеллектуальной зрелости, а не оплакивали как изнурительное обнищание. Второе фундаментальное утверждение этой книги состоит в том, что нигилизм не является, как с тех пор настаивали Якоби и многие другие философы, патологическим обострением субъективизма, который аннулирует мир и сводит реальность к корреляту абсолютного эго, а, напротив, неизбежным следствием реалистического убеждения в том, что существует независимая от ума реальность. который, несмотря на презумпции человеческого нарциссизма, безразличен к нашему существованию и не обращает внимания на «ценности» и «смыслы», которые мы надеваем на него, чтобы сделать его более гостеприимным. Природа не является ни нашим, ни чьим-либо «домом», ни особенно благотворным прародителем. Философам следовало бы воздержаться от дальнейших предписаний о необходимости восстановить осмысленность существования, целеустремленность жизни или исправить разрушенное согласие между человеком и природой. Философия должна быть чем-то большим, чем подачка жалкому приступу человеческого самоуважения. Нигилизм — это не экзистенциальное затруднительное положение, а спекулятивная возможность. Мышление имеет интересы, которые не совпадают с интересами жизни; Более того, они могут быть противопоставлены и противопоставлены последнему. Именно эту последнюю возможность и пытается исследовать эта книга. Его недостатки очевидны, и, к сожалению, разрыв между амбициями и способностями означает, что он не является ни настолько тщательным, ни всеобъемлющим, насколько это было бы необходимо для убедительного изложения его аргументов. Необходимо продемонстрировать гораздо больше, чтобы выдвинуть аргумент, достаточно убедительный, чтобы противостоять скептическим возражениям, которые, несомненно, вызовут основные утверждения книги. Тем не менее, затронутые здесь темы, какими бы неудовлетворительными они ни были, следует рассматривать как предварительные набеги в исследовании, которое, я надеюсь, будет более полно развито в последующей работе. @@ -61,7 +60,12 @@ The book is divided into three parts. Chapter 1 introduces the theme which gover ---- -> переведи это +> первичный перевод + +Спасибо Дэну Банярду, Майклу Карру, Марку Фишеру, Грэхаму Харману, Робину Маккею, Дастину МакВертеру, Нине Пауэр, Дэну Смиту, Альберто Тоскано, и моим коллегам из Центра изучения современной европейской философии: Эрику Аллиезу, Питеру Холварду, Кристиану Керслейку, Стюарту Мактину, Питеру Осборну, Стелле Сэндфорд. + +Отдельное спасибо Дэмиану Вилу за помощь с финальными правками рукописи, и, превыше всех, Мишель Шпайдел. + Thanks to Dan Bunyard, Michael Carr, Mark Fisher, Graham Harman, Robin Mackay, Dustin McWherter, Nina Power, Dan Smith, Alberto Toscano, and my colleagues at the Centre for Research in Modern European Philosophy: Eric Alliez, Peter Hallward, Christian Kerslake, Stewart Martin, Peter Osborne, Stella Sandford.